Читаем с Grazia: в чем причина поведения социопатов?

— На прошлой неделе я кое-что сделала и... прошу: не говорите ничего, я знаю, что плохо поступила, и это больше не повторится! Но я руководствовалась другими причинами, в этот раз все было иначе.

Доктор Карлин выслушала мое признание: я рассказала, как несколько месяцев назад проникла в дом напротив. Потом я поведала ей о брелоке и нашем с Дэвидом уговоре и объяснила, что произошло накануне с дневником парня Арианны и как Дэвид на это отреагировал. Когда я договорила, доктор скептически на меня посмотрела:

— Не поняла, чем этот случай отличается от всех остальных.

— Тем, что я сделала это по желанию! — воскликнула я. — Знаю, это было нелучшее решение, но важно, что я не испытывала неконтролируемой потребности. В случае с Арианной можно даже сказать, что я хотела помочь подруге.

Доктор Карлин вздохнула. Мое благородство явно не произвело на нее впечатления.

— Но ты все равно поступила плохо, Патрик, — сказала она.

Я кивнула:

— Да, я знаю. Но я вот что хочу сказать: в отсутствие компульсивной потребности — в отсутствие тревожной реакции на апатию, являющейся причиной антисоциального поведения, — врожденные психологические черты социопатов не всегда являются отрицательными, — пояснила я. — Я даже помню наш с доктором Слэк разговор на эту тему.

— Доктор Слэк — твой профессор психологии?

— Да, — ответила я. — Только начав изучать социопатию, я сразу поняла, что большинство социопатических характеристик — поведенческие. Ложь, воровство, склонность к манипуляциям, антисоциальные проявления... — все это касается поведения.

— И?..

— И это поведение со знаком минус, так? Оно «плохое», — я использовала воздушные кавычки. — Без оговорок плохое.

— Да.

— Но психологические черты социопатов не являются ни плохими, ни хорошими, — продолжила я. — Что плохого в апатии? Это состояние может толкнуть на дурные поступки или на хорошие. И если нам удастся нормализовать эти черты, если социопаты поймут, что эти состояния не «плохие» и не «неправильные», они не будут так переживать по этому поводу и перестанут испытывать потребность в антисоциальном поведении из-за апатии и прочего.

Доктор Карлин жестом велела мне продолжать.

— Вероятно, социопаты никогда не смогут изменить свою психологическую конституцию, но в их силах научиться менять поведение. Я поняла это, когда Дэвид сказал, что социопатия — моя суперсила. Уникальность социопатов в том, что они не интернализируют чувства, а мнение окружающих им безразлично. По себе сужу. Мне все равно, что обо мне думают другие.

— И Дэвид считает это суперсилой? — спросила доктор Карлин.

Я взволнованно наклонилась вперед:

— Ну, вы же не станете спорить, что это стратегическое преимущество. Сами посудите. Людьми управляют эмоции, иногда из-за этого возникают опасные ситуации. Взять хотя бы Арианну. Она вся на эмоциях, она безумно влюблена в своего парня, и что она сделала? Попросила меня вломиться в его дом! — Я закатила глаза. — Она утверждает, что любит Джейкоба больше всего на свете, при этом беспардонно нарушила его доверие... А всё из-за эмоций.

— Да, но эмоции не всегда толкают людей на дурные поступки, Патрик.

— Как и отсутствие эмоций! — воскликнула я. — Понимаете? То же самое, но наоборот! Нормальные люди срываются с катушек, когда эмоции зашкаливают. Социопаты срываются с катушек, когда отсутствие эмоций становится невыносимым. Поймите же, — продолжила я, — дело не в том, что с появлением Дэвида в моей жизни у меня образовалось море эмоций. То есть я его, конечно, люблю, это все замечательно, но... думаю, стресс ушел не из-за этого. Я не потому перестала испытывать тревогу, что ее заменила любовь. Я просто чувствую, что меня принимают такой, какая я есть. Дэвид не осуждает меня за то, что мне что‑то безразлично; ему не кажется странным, что я веду себя тихо и не реагирую. Мне не надо постоянно оправдываться, почему я в апатии, поэтому сама апатия перестала причинять стресс.

Я сделала паузу, давая доктору возможность обдумать сказанное:

— Принято считать, что отсутствие чувств — это «плохо», поэтому социопатов с малых лет приучают скрывать или подавлять апатию, иначе они рискуют прослыть монстрами. Эмоциональный вакуум провоцирует стресс и тревожность, которые, в свою очередь, толкают на деструктивное поведение. Запускается порочный круг. — Я помолчала и продолжила: — Но эту систему убеждений можно изменить, если помочь социопатам осознать, что присущие им черты не являются «плохими». Тогда на смену тревожной реакции придет принятие — и количество случаев антисоциального поведения уменьшится. — Я покачала головой. — Но это все в теории, естественно.

— Но разве это правильно — нормализовать антисоциальное поведение? — возразила доктор Карлин. — Это неэтично. Вот почему я попросила тебя перестать прибегать к твоим методам коррекции. Я хочу, чтобы мы нашли безопасные методы справляться с твоим состоянием.

— Я говорю не о нормализации поведения, — уточнила я, — а о нормализации психологических черт. Чем больше я себя понимаю, тем меньше меня беспокоит моя апатия. Соответственно, я не совершаю дурных поступков. Апатия же не является причиной социопатии. Это всего лишь симптом. Я точно это знаю, потому что по-прежнему ощущаю себя социопатом, хотя больше не совершаю противоправных действий. Почти.

— Теперь я запуталась, — сказала доктор Карлин.

— Хотя в последнее время я не испытываю компульсивной тяги к криминальным поступкам, — пояснила я, — я по-прежнему та же Патрик. Я не испытываю эмоций, как вы. Мне незнакомы вина и стыд.

— Значит, тебе не было стыдно, что ты прочитала дневник Джейкоба?

— Нет, я только пожалела, что позволила Арианне уговорить себя на это, ведь мне совсем не хотелось этого делать. Я позволила ей себя использовать. Потому и разозлилась. На себя, потому что поступила неправильно.

— Но ты и раньше поступала неправильно. Выбор всегда был за тобой.

— Нет. Ведь люди с компульсивным расстройством не по своему выбору считают предметы, или десять раз моют руки, или делают все то, что им кажется, они «должны» делать.

Я поняла, что она мне не верит.

— Именно это я пытаюсь вам объяснить! — продолжила настаивать я. — Антисоциальное поведение социопата в большинстве случаев компульсивно. Оно вызывается тревожной реакцией на внутреннее напряжение, потребностью избавиться от апатии. Так я это чувствую. Но в отсутствие тревоги у социопатов появляется выбор, — пояснила я. — Я пошла в дом напротив по собственному желанию, потому что хотела. Тревога не управляла моими действиями, поэтому опыт оказался таким приятным.

— Ясно. Хорошо, давай поговорим об этом подробнее, — сказала она.

Я покачала головой, пытаясь подобрать слова:

— Всю жизнь я думала, что хочу быть как все. Я хотела быть нормальной. Но теперь не хочу. Теперь мне нравится, что я равнодушна к мнению окружающих; я рада, что чувство вины не тяготит меня, как остальных. Если совсем начистоту, — сказала я, — иногда мне даже нравится апатия. Когда я ничего не чувствую... я будто погружаюсь на дно Большой голубой дыры.

Доктор Карлин растерянно моргнула:

— Какой дыры?

Я улыбнулась и ответила:

— Большой голубой дыры. Это геологическое образование в Белизе. Глубина дыры — несколько сотен футов; она окружена светло-голубой кристально чистой водой, но посередине, где океанское дно резко уходит вниз, вода черная. — Я посмотрела в окно. — Эта дыра — единственное, чего я всегда боялась, — призналась я. — В детстве я смотрела на нее на фотографии, и при одной лишь мысли о том, чтобы переплыть провал, мне всегда хотелось... — Я не договорила. На меня снизошел глубокий покой.

— Что тебе хотелось?

Я нахмурилась и посмотрела ей в глаза:

— Кому‑нибудь навредить.

Она подняла бровь, дожидаясь, пока я продолжу.

— Моя апатия всегда казалась бездной, даже в детстве, когда я не осознавала, что со мной происходит. — Я опустила глаза и принялась рассеянно разглядывать узор на ковре. — Думаю, я ее боялась потому, что не знала, какие монстры обитают в той темноте.

— А сейчас?

Я пожала плечами.

— Сейчас я знаю всех монстров в лицо, — улыбнулась я. — И капитулирую перед ними.

В комнате стояла такая тишина, что было слышно тиканье часов. Послеобеденные тени прокрались в углы кабинета и окружили меня, как старые друзья. И вдруг меня осенило.

— Вот так должно быть, — тихо проговорила я. — Так должны чувствовать себя социопаты. Это и есть наша надежда. — Я начала расслабляться. — Вот я сижу здесь с вами сейчас и впервые с раннего детства себе нравлюсь. Я в мире с собой. Я наконец поняла, что мне в себе не нравилось: поступки. Мне не нравилось мое поведение.

Доктор Карлин кивнула.

— У тьмы есть и другая сторона. Все социопаты должны это понять. И это несправедливо, что они не могут этого сделать.

— Не понимаю, — сказала доктор, — почему не могут?

Я пожала плечами:

— Потому что некому объяснить. Потому что социопаты молчат, а говорят только лжесоциопаты. А книги о социопатии пишут идиоты с ложными сведениями, — пожаловалась я. — И как настоящим социопатам понять, что к чему?

— Ты же поняла, — заметила доктор Карлин. — Мне просто повезло, — ответила я с саркастической усмешкой.

— Я разобралась во всем этом, потому что мне посчастливилось найти несколько научных работ в библиотеке. — Я снова посмотрела в окно, откинувшись на диванные подушки. — Но есть люди, которым повезло меньше, — я всплеснула руками. — Где им искать психотерапевтов? А группы поддержки? А книги? — раздраженно перечисляла я.

Доктор Карлин выждала секунду и произнесла:

— Так напиши книгу. — Я посмотрела на нее как на ненормальную. — Я уже говорила, Патрик. Думаю, у тебя талант, ты можешь стать психологом. Ты бы поинтересовалась обучением в аспирантуре. — Она следила за моей реакцией.

— И про книгу я серьезно. Тебе стоит попробовать.

Я оторопела:

— Да кто я такая, чтобы писать книгу?

— Ну, во‑первых, ты высокоадаптированный социопат, — рассмеялась она.

— Точно, — ответила я. — Я социопат. И вы думаете, кто‑то поверит написанному в моей книге?

— Другие социопаты поверят. Ты же сама сказала: ты их понимаешь. Знаешь, каково это — жить с таким расстройством. Твой взгляд уникален, ведь ты можешь проанализировать болезнь с личной и профессиональной точек зрения. Пускай у тебя нет ответов на все вопросы, но ты способна понять социопатов и помочь им, как помогла себе. — Я снова повернулась к окну, к уже знакомому виду на парк. — Социопатов считают импульсивными и неспособными на саморефлексию, — добавила она и покачала головой. — Но я вижу перед собой совсем другое. Также считается, что социопаты не способны любить, но ты умеешь, я сама видела. — Она наклонилась ко мне, чтобы привлечь мое внимание. — А еще говорят, что социопаты не способны на эмпатию.

Я повернулась и посмотрела ей в глаза.

— С эмпатией у меня не очень, — тихо произнесла я.

— Это тебе так кажется, — возразила она. — Я вижу, что ты сочувствуешь другим социопатам. — Она отклонилась в кресле и сложила руки на груди. — И кто лучше тебя напишет эту книгу?

Я посмотрела на часы:

— Смотрите, как время пролетело. — Я поднялась с дивана. — Мне пора.

Она улыбнулась и подняла руки в знак капитуляции.

— Просто подумай над моим предложением, — сказала она.