Хэллоуин постепенно приближается, а вместе с ним появляется все больше поводов пересмотреть любимые фильмы, вызывающие ностальгию. Жанр ужасов в последнее время переживает второе рождение: именно в нем появляются новые имена с большим потенциалом, любопытные форматы и нестандартные темы. За спинами ярких новичков стоят классики кинематографа, каждый из которых изобрел свой собственный подход к репрезентации страха. О трех нестандартных способах поговорить о страхе на экране рассказывает руководитель факультета кино в университете креативных индустрий Universal University и продюсер Московской школы кино Елена Куликова.
Как разные режиссеры показывают Хэллоуин
И какой из них подойдет вам больше
Тим Бертон: вечный Хэллоуин
Мир Бертона, казалось бы, замер в стадии «вечного Хэллоуина». Его герои живут согласно законам другой реальности: там пугающее неотличимо от красивого, «макабр» соседствует с влюбленностью, а эстетизация разложения и гибели заставляет усомниться в привычных представлениях о добре и зле.
Страх и тема смерти становятся особым почерком режиссера: зритель будто и сам надевает хэллоуинскую маску вместе с героями. Темнота в мире Бертона вдруг оказывается светлее будней, а чудовища — человечнее людей.
«Руку мастера» Тима Бертона можно отличить по нескольким характерным приемам. Во-первых, режиссер любит искаженную композицию и визуальную эксцентричность. Углы кадра перекошены, перспективы преувеличены, а архитектура будто живет своей жизнью, не зависящей от законов физики.
Во-вторых, Бертон часто использует приглушенные, холодные тона — серые, синие, фиолетовые, но всегда с контрастными акцентами, «вспышками». Также Бертон известен долгим сотрудничеством с композитором Дэнни Эльфманом, его саундтреки уже стали своеобразной звуковой «подписью» режиссера. Узнать эти композиции можно по характерному сочетанию хора и органа: тоже довольно «хтонический» музыкальный язык.
Джон Карпентер: ужас в обыденном
Карпентер, снявший культовый «Хэллоуин» 1978 года, создает мифологию «скрытой тревоги». Именно он из раза в раз заставляет зрителя пугаться не явного скримера, а его ожидания: в его киновселенной страх как бы спрятан в реальности и до определенного момента неразличим. Как раз это предчувствие страха и пугает больше всего.
Карпентер заставил миллионы зрителей подозревать неладное в маленьких, слишком уютных домах, тихих улицах и безобидных семейных праздниках, проверяя на прочность человеческие мифы о безопасности и спокойствии. Зритель, соприкоснувшись с методом режиссера, больше не может быть уверен ни в чем, настолько ярко Карпентер «компрометирует» привычные шаблоны.
Киноприем Карпентера — это прежде всего классический саспенс, создаваемый через операторскую работу: медленное движение камеры от первого лица делает зрителя соучастником убийцы с самой первой сцены «Хэллоуина». Игра со светом и тенью, когда режиссер скрывает персонажей в темноте, оставляя видимыми только куски освещенного пространства, подчеркивает скрытую угрозу и опасность.
Барри Зонненфельд: уютный страх
Зонненфельд, автор легендарной «Семейки Аддамс» как бы смеется над самим понятием страха. В его кино Хэллоуин — не календарный праздник, а стиль жизни странной, но счастливой семьи. Праздник ужаса превращен в ритуал единения, где пугать и играть — значит заботиться друг о друге. Черный юмор, экстравагантный внешний вид персонажей с отсылками к классическим героям страшилок и готическая атмосфера становятся лишь фоном для настоящей любви и семейной теплоты. Не зря зумеры считают Гомеса и Мортишу Аддамс лучшей романтической парой в кинематографе: любые ужасы нипочем, если уважать и ценить человека рядом.
Для создания полюбившейся всем атмосферы особняка Аддамсов Барри Зонненфельд использует контраст яркого освещения и мрачных декораций. Странные движения камеры подчеркивают гротеск происходящего и усиливают ощущения театральности и абсурда. Всеми любимый комедийно-зловещий саундтрек также добавляет иронии и дополняет атмосферу «веселого ужаса», в котором зрителю приятно находиться.