Случайность в практике художника: помощь или помеха

Мне кажется, что вся наша действительность наполнена случайностями, и они становятся неким «фундаментом» нашей жизни, пути. В моем творчестве все так же держится на череде случайностей. Идея работы, пришедшая в голову в связи с чередой неких обстоятельств, приведших меня в определенную точку, где она могла сформироваться — как итог пережитого, найденного, увиденного. Я никогда не ограничиваю себя конкретными рамками в момент эскизирования. Мне важно иметь возможность дополнить, «расширить» произведение в процессе работы.

Очень часто произведение начинает само задавать определенные рамки, или же в процессе первоначальная идея может обрастать дополнительными смыслами, усложняться. По правде говоря, самым главным «модератором» случайностей в моем творчестве является медиум, с которым я работаю, — керамика. Я никогда не знаю, каким будет конечный результат. Как поведет себя глина, как пройдут обжиги, каким будет цвет глазурей или ангобов, которые я замешала. Уповаю на волю случая и надеюсь, что ничего не взорвется, не треснет, и глазури лягут хорошо. Керамика учит меня тотальному принятию — отпускать контроль и полагаться на случай.

Случайность в моей практике часто играет свою роль. Причем как в моменты расслабленности, когда нет дедлайна и ты можешь отдаться бессознательному процессу, так и в сумасшедшей спешке накануне выставки.

Так, во время одного из Вечеров вернисажей ЦСИ Винзвавод в Открытых студиях случайным образом появилась работа, которой она не была сперва. Для обновления экспозиции мы убрали мебель, в том числе стул, на спинку которого я обычно вешаю свой кардиган, когда работаю. Вместо стула я взяла толстенный рулон бумаги, а «лиц» у меня много, и стоило только подобрать подходящее — оно туда очень просилось.

Случайность играет в моей практике важную роль. Когда я думаю о сюжете для будущей работы, я не ищу его специально. Обычно нахожу интересные образы в дороге — когда смотрю из окна машины или поезда. Если знаешь, что искать, встречаешь это везде.

В рабочем процессе мне нравится следовать заданному плану, но я не боюсь отходить от него. Я часто доверяюсь материалу, и когда что-то выходит из-под контроля, принимаю это и включаю в работу.

Поэтому мне так нравится работать в монотипии. В ней очень много непредсказуемого. Ты только приблизительно можешь представить, что у тебя получится в итоге. Так я работаю в соавторстве со случайностью.

Работа Landscape 43 сделана в технике трафарета. Когда я переводила изображение с кальки на бумагу, от карандаша оставались углубления. Краска не попадала в эти желобки из-за рельефа. К этому можно было бы отнестись как к ошибке, но в следующий раз я попробовала построить на этом приеме новую работу — Landscape 36. Буду экспериментировать дальше и делиться находками.

Сегодня практически все, что я использую в создании работ, — случайно найденные материалы: ПВХ, крышки-хомуты от дизельных бочек, куски резины, обрезки тканей и др. Когда я работаю в серии, то некоторые ранее найденные материалы я закупаю как б/у, так как в таком случае элемент случайности послужил отправной точкой для создания главного образа — условно первой работы, а все последующие произведения ориентированы на этот первый образ.

Я люблю работать с сильно износившимися и состаренными материалами. В естественной своей среде они были выброшены и бессмысленны, а в моей практике они приобретают ключевую роль — быть самими собой. Мне нравится эстетизировать уродливые (в широком понимании) находки. Такой путь реюза/апсайклинга напоминает мне путь из травмы в исцеление — с такой темой я работал ранее, а сейчас она присутствует фоном в каждой моей работе.

Я рассматриваю случайность как некоего соавтора. Вначале я нахожу условное «это» и начинаю осмыслять, чем это «это» может стать еще. У меня есть коробка всяких найденных штук, которые я перебираю время от времени, устраиваю «примерки» для новых работ. Такой процесс сложно спланировать, и еще сложнее спроектировать, поэтому я полностью готов к случайным и резким поворотам!

Например, серия «Опоры» — абстрактные скульптурные композиции 2023 года. Все эти железные опилки и камни были найдены на морском побережье и встроены друг в друга методом случайного подбора.

Случайность — не просто побочный эффект моей художественной практики, а ее полноправный участник, соавтор. Я осознала это еще во время работы в офортной мастерской, где процесс должен быть строго выверенным и контролируемым. Но именно в те моменты, когда я позволяла материалу действовать по своим законам, отпускала контроль, происходило нечто неожиданное — результат, который невозможно было бы заранее спланировать, но который оказывался удивительно точным и выразительным.

Я доверяюсь случаю, вижу в нем не помеху, а источник новых форм.

В работе с фотографией и объектами эта практика снова получает развитие. Меня привлекают мимолетные, ускользающие ландшафты, элементы: фрагменты строительных конструкций, детали, найденные объекты — все то, что существует лишь короткое время. Эта нестабильность требует включенности, интуиции, гибкости. Здесь результат всегда остается непредсказуемым.

Такой подход лежит в основе моего проекта Post Florum — долгого экспериментального процесса, в котором можно наметить траекторию, но невозможно точно предсказать, куда она приведет. Проект строится на фиксации и интерпретации следов взаимодействия человека с природой — как в городском, так и в частном пространстве. Созидание и разрушение здесь идут рука об руку: любое строительство оставляет за собой не только новые формы, но и потерянные. Память о них — едва различимая, фрагментарная — и становится тем материалом, с которым я работаю.

Образ обугленной розы или сломанного цветка в Post Florum — это не просто символ хрупкости, а свидетельство того, что было, и того, что исчезает. Эти работы существуют в ландшафте как автономные точки напряжения, визуальные маркеры утраченной памяти. Они обращаются к археологии форм, к вопросу о том, как может выглядеть и ощущаться след — ландшафта, эмоции, разрушения.

Случайность в этом контексте становится не только частью процесса создания, но и важным инструментом для зрителя. Она формирует пространство недосказанности, в котором каждый может обнаружить свое прочтение, собственную интерпретацию. Это диалог между тем, что видно, и тем, что ускользает, между рукотворным и природным, между художником и миром.

Post Florum предлагает всмотреться в ускользающее — в тонкие, неочевидные вещи, в эмоции и следы, которые часто остаются вне поля зрения. И именно в этом, как мне кажется, сегодня особенно важна сила искусства — в способности возвращать внимание к хрупкому.

Впускать случайность в свои работы для меня — способ игры и заодно признание, что я сама не всегда знаю, как лучше, не обладаю полной и исчерпывающей информацией о мире. В живописи маслом никогда не ставлю себе задачу точно перенести эскиз, он служит только отправной точкой, первоначальным импульсом. Обычно я фиксирую только какие-то важные для композиции моменты, после чего на поверхности начинают происходить «события»: пересекаются и накладываются друг на друга слои разбавленной растворителем масляной краски, встречаются линия и пятно, плотное и прозрачное, теплое и холодное, и так далее. Эти события продиктованы не моим генеральным планом, а жизнью медиума. По той же причине мне очень нравится техника коллажа — для меня это терапевтический процесс, который включает в себя ресайклинг неудавшихся работ и возможность освобождения от предопределенности как для моих персонажей, так и для меня как для автора.

Я сейчас работаю с воском — это материал, который трудно подчинить. Подтеки, искажения, следы застывания часто меняют первоначальный замысел. В серии «Язык цветов» именно такие случайные эффекты стали точками какого-то напряжения, разрушения изначального замысла. Меня интересует, как форма уходит из-под контроля и при этом приобретает новые очертания.

В работе мне важен эксперимент, и я часто выстраиваю ситуацию, в которой материал может повести себя непредсказуемо. Это не просто «доверие к случаю», а метод работы — где произведение рождается не только из замысла, но и из процесса. Случайность создает ощущение нестабильности образа. Это работает на уровне восприятия — зритель замечает не только то, что изображено, но и то, как это сделано со всеми возможными дефектами.

С пространством — та же логика. Я не стремлюсь встроиться в него идеально. Напротив, мне интересен конфликт — когда объект чуть не вписывается, когда возникает сдвиг, перекос. Это тоже форма работы со зрителем: физическое ощущение неполноты, вторжения, прерывания или перебора.

В серии «Язык цветов» я собираю восковые натюрморты, отсылающие к жанру ванитас. Но вместо контроля — как это принято в классическом натюрморте — я сознательно оставляю работу незавершенной, позволяю воску течь, искажать форму. Один из объектов потерял «опору» — воск перекосил конструкцию, и это стало точкой входа: вместо ясного образа — потеря центра. Это не мешает восприятию, а, наоборот, активирует его.

Стартовой точкой для начала любой моей работы всегда служат фото-референсы, случайно обнаруженные во френдленте социальной сети.

Чаще всего они подразделяются на три категории: фигуры, пространства, цветовые впечатления. Используя несколько скриншотов, найденных таким образом, я создаю графический коллаж, часть которого или все изображение целиком могут впоследствии стать или скульптурой, или живописным объектом, или так и остаться в формате графического листа. Мне нравится называть свой метод Цифровым Пленэром. Таким образом, все, что я делаю, продиктовано чистой случайностью появления этих изображений в сети, моим сиюминутным настроением и темой, с которой я работаю.

Собирая цифровые осколки в одном изображении, разлагая и деформируя их при помощи графического медиума, я получаю в остатке несуществующее событие, не подчиненное привычным причинно-следственным связям. Погружая полученный результат в пространство живописного опыта и качественно преобразуя его, я воссоздаю на его основе альтернативную вариацию реальности и приглашаю зрителя остаться наедине со свершившимся актом искусства, открытым для индивидуальных интерпретаций и необусловленного эмоционального взаимодействия.

В серии с зайцем я осознанно минимизировала пространство входа для случайности. И это дало обратный эффект — как если бы я прижала струю в садовом шланге, и она стала бы сильнее.

Я выбрала рисовать одного и того же зайца с минимальными изменениями от изображения к изображению по готовому референсу. Да, медиум акварели предполагает постоянную случайность из-за работы с водой, но от зайца к зайцу я все тщательнее контролирую ее. На этом моменте и зажимается «шланг» со случайностью: мне скучно, цвета кончаются, моя рука не так напряжена, как в начале, почти все кюветы с краской, которыми я рисовала «изначального зайца», пусты.

Это изменение, происходящее во мне от изображения к изображению, и трата материала стали еще одним медиумом, найденным случайно.

Я думаю, что последний заяц в серии сильно удивит меня и вас. А может, он совсем не настанет — кто знает, садовые шланги вырываются иногда из рук.

Попытки чересчур контролировать себя и творческий процесс принесли мне немало страданий. Вещи жили своей жизнью и не соответствовали моим ожиданиям, а случайные обстоятельства оказывались интереснее любого моего замысла. Мне понадобилось снять два проекта, не выходя за пределы района, чтобы полюбить отсутствие плана и четкого замысла — проект складывается или нет не от наличия твердой, контролирующей руки автора, а благодаря чувствительности к тому, когда стоит позволить внешнему миру вмешаться.